Verumoculos

Она бежала по мостовой Площади Пяти Углов к Глиму! Её сердце готово было вырваться из груди! А всё потому что,  милый, ворчливый гном сказал лишь всего пару слов, что её ждёт сюрприз, и кто хоть мало-мальски знал Оками, мог представить, что творилось в воображении девушки, в предвкушении чуда, правда, какого? Это  был большой секрет!

Девушка остановилась возле дверей мастерской. Выдохнула глубоко и прерывисто, при этом её глаза чуть округлились,  и по лицу пробежала милая, игривая улыбка. Она поправила сбитую прядь кудрей и тихо постучалась,  стараясь скрыть своё безумное  любопытство.

Глим с присущим ему ворчанием направился к двери и,  затягиваясь трубкой всё же с некой хитростью прищурив правый глаз,  произнёс:  «Ну,  кто там,  на ночь глядя наведался?» Конечно,  можно было подумать, что он не доволен, но это было не так! Он ждал эту девочку! Его умиляла её детская взволнованность и радость, порой  даже самым обычным, простым вещам, и он знал, что она, как ни кто, оценит по достоинству, эти, новые склонностные вещи.

Оками зашла в мастерскую,  слегка припрыгивая, сложив руки за спиной в замочек, стараясь показать всю свою воспитанность,  но, к сожалению,  чувство такта не смогло её удержать!  Она  набросилась на старика с нежными объятьями, поцеловав  его в грубую, колючую щёку  слегка отстранилась,  закусывая нижнюю губу и морща нос, прокричала с восторгом: «Я готова к сюрпризу! Покажи, покажи Глимушка! Умоляю,  не мучай! Это же так интересно!» Он улыбнулся, его лицо было мягким в лучах света комнаты. Гном  не мог больше мучать  девушку, нежно взял её за руку, опустил  курительную трубку на стол, хитро, лукаво прищурился и промолвил: «Смотри моя милая!» С этими словами открыл крышку у одного из сундуков, стоявших у стены. Оками придвинулась ближе и, не скрывая своего волнения,  склонилась над сундуком, жадно разглядывая одежды огненно-красного цвета, прошептала, не веря своим глазам: «Глим, неужели плащи? Склонностные плащи?» И не дождавшись ответа громко воскликнула: «Это они! Ну конечно они!» Она оторвала свой взгляд от плащей, перевела  его мгновенно на старика-гнома! В её глазах можно было прочесть желание примерить эти шелка, Глим    улыбнулся, взял трубку в руки, затянулся, выдерживая паузу,  и  кивнул головой в сторону  накидок, дав знак.

Девушка взяла в руки один из плащей. Торопливо подбежала к  старинному зеркалу в дубовой резной оправе и не решительно накинула плащ, укутываясь в огненные материи. В глазах пробежал игривый огонёк,  и Оками кокетничая,  завертелась у зеркала:

-Глимушка, ну правда мне идёт? Правда? Огненный цвет? Он так сочетается с глазами. Ну, правда? Правда, же?

-Да милое  дитя, но не торопись! Есть ещё!

-Что есть? Плащи? Какие? И ты молчишь?

Его забавляла её наивность и возмущённость. Гном поманил Оками к другому сундуку и предложил жестом самой отворить замки. Девушка приблизилась. Щёлкнула затворами механизма, и крышка чуть приподнялась. Она посмотрела на старика, нежно  улыбаясь, и откинула крышку.

 Удивительно, но именно в этот самый момент, что-то изменилось в этой девочке. На её лице не было уже того задора. На мгновенье Оками показалась Глиму  уж слишком взрослой. У девушки явно не было желания кокетничать и игриво примерять одежды. В её глазах можно было увидеть решительность. Гном приблизился. Достал из сундука плащ и протянул Оками. Она уверенно взяла его. Накинула на плечи. Очень гордо и совсем не по-детски, а самое главное не по-девичьи, как истинный воин посмотрела на старика, серьёзно и уверенно. Гном еле сдержал слезу. Хотя понимал, что Оками не из тех, кто осудит слёзы старика. Глим  ни когда не видел её столь серьёзной, а самое главное сильной! Она сказала:

-Это моё! Я чувствую и знаю! Спасибо тебе, Глим! Спасибо огромное!

Он окинул её взглядом и произнёс:

-А изумрудный цвет тебе к лицу! И больше, чем огненный!

Оками посмотрела на него, перевела взгляд к массивному зеркалу, снова на Глима, да так, что старик уловил игривые нотки. И он не ошибся! Оками нежно подхватила шёлковые зелёные полы накидки и, заливаясь смехом, закружилась по комнате:

-Глим! Ну, ведь, правда, правда, ещё красивее? Ведь, правда?

-Правда, милая!

Старик опустился неспешно в кресло, затягиваясь курительной трубкой. Девушка оторвалась от зеркала, подошла к  Глиму, присела на ручку  кресла, нежно обвив  руками  его за шею и прижавшись к колючей щеке:

-Глимушка, а я вот смотрю, что они разные? Так ведь?

-Да, Оками! Ты права, разные! Каждый со своими характеристиками и свойствами!

-Глим, а  у тебя нет случайно записей о характеристиках накидок?

Глим лукаво улыбнулся, слегка сморщив круглый нос:

-Ну, почему нет? Есть!

С этими словами старик поднялся с кресла, и чуть шаркая ногами, направился к столу. Опустив трубку, задумчиво, ворча под нос, стал перебирать один за другим  листки бумаг, заполонившие весь стол: «Вот он!» - с этими словами достал лист бумаги. Быстро пробегая глазами по записям, дочитывая что-то важное, протянул пергамент Оками: «Только верни, родная! Там есть ещё важные описания, боюсь в уме,  я их всё же не запомнил!»

Девушка взяла лист бумаги и, закусив губу, углубилась в чтение. Оками оторвала взгляд от записей и удивлённо посмотрела на старика и, не сказав ни слова, снова уткнулась в чтение. Дочитав она промолвила:

-Хм! Значит, будут ещё два вида плащей!?

-Да, Оками!

-Но их не привезли тебе?

-Пока нет!

-Интересно!

-Что интересно!?

-Как что? Ты ничего не сказал про фибулы!

-Милая! Ты можешь описать всё то, о чём тебе может поведать этот документ  - и улыбнулся!

-Правда? - игриво улыбаясь, спросила Оками.

Девушка не могла сдержать радости, набросилась на  старика с удушающими объятьями.

-Глимушка, можно я уже побегу? Так хочется начать работу!

-Беги моя девочка! Будь осторожна, уже поздно!

Почти закрывая за собой двери Оками прокричала:

-Не переживай за меня! Я сильная, смелая и ловкая! Забыл?

Гном лишь ворчливо, любя пробормотал уставши:

-Помню, родная! Помню!

Гном опустился грузно в своё кресло возле камина, в котором трещали дубовые дрова, и закрыл глаза. Его лицо озарилось пламенным светом. Глим уснул.

Оками прибежав домой, не снимая обновки, изумрудного плаща, принялась описывать всё то, что ей поведал старик – гном и его записи. Работа закипела.